Я тусовщик. С
детства был антисистемщиком, хотел быть скульптором, но 4 года занимался
музыкой. Субкультуры были моей жизнью, я знаю об этом всё. Мне нравится всё
модное, молодёжное. Я модник. Крутился во многих андеграундных тусовках. Жизнь
для меня начиналась с утра. Что было вчера, я не помнил. В голове выстроилась
«замечательная» лестница почёта. Чем ты актуальней, тем ты выдержан, и уж никто
не сможет поспорить с твоей самодостаточностью. Я помню момент, когда я сказал
себе: «Это тёмная сторона. Ты осознанно встаёшь на это». Для меня это был танец
добра. Я танцор. Моя искренность начала раскрываться именно в танце, до того я
был зажат и жил одиночеством. Это было во мне всегда, но стало искренностью.
Параллельно с этим
шёл диалог. Он начался 17 октября 2007 г. В тот день у меня произошло самадхи и
родился брат. Я тогда был верующим Растафари, изучил философию их веры. Короче
говоря, я сильно верил в бога в самом себе. Я начал вести дневник, взрывая там
то, что пришло в меня в ту ночь и изменило меня навсегда. Казалось, я знаю всё,
и я знал, что очень скоро найду то, что есть истина себя. И я «забил», не дёргаясь,
не ёрзая никуда, я продолжал жить и отпускать то, что уходило, в уверенности
пообещав себе, что в 20 допишу книгу, но не зная какую…
За этот период
я пережил множество разнообразных переживаний. Я почти 3 года находился в
нескончаемой депрессии тумана и мутного страха желаний. И почти 3 года я
нахожусь в состоянии отрешённой радости и уважительной дерзости.
В Школу меня
привели. Друг давно хотел это сделать, но мы постоянно откладывали. После его
краткого рассказа о Сергее Рубцове, я даже не думал об этом, я знал, что там
останусь. К тому времени я не видел ничего вокруг себя, ничто не имело для меня
значения, моя жизнь стала безысходной. И она изживала себя, я отстранялся от
неё, как мог. Друзья, родственники, отношения, я сам – от всего веяло туманом.
И вот мы
пошли… Купили в магазине чего-то к чаю. Мой друг Даня сказал: «Ты не молчи, сам
всё спрашивай, не стесняйся, я за тебя говорить не буду». Поднимался по
лестнице, пытаясь почувствовать что-либо. Был возбуждён и умиротворён,
казалось, что мне даже знакомиться не нужно – я уже считал его другом. И вправду,
зайдя, я не почувствовал ничего необычного, но лишь заинтересованность и
дружелюбность. Какая-то космическая «мастеровитость» веяла от Сергея,
неопределимый возраст и таинственная непосредственность. Я сел и нечего было
сказать, я осознал, что мне не в чем сомневаться и нечего спрашивать. Но Даня
не унимался, он задавал вопросы один за другим, ему хотелось расспросить подробней
о деятельности Сергея. Я слушал и, наконец, задав какой-то вопрос для приличия,
понял, что приду на следующий же день.
Школа – это
поддержка, которую часто искал в своём мире. Я просил друзей: не спешите;
просил мать: подожди; объяснял подруге: мне нужно время; отвечал себе: такой
период жизни. Говоря это, я представлял свои внешние ценности, которые искал в
людях. Доверяя им, я не учитывал двойственность, не имея понятия о целостности,
я проигрывал.
Школа для меня
– это возможность; возможность, которую никто никогда мне не давал и не дал бы
никогда такую. Вся моя сила, уверенность, правда и ответственность расцвели
именно здесь. Только в Школе проявилась моя действенность, ушёл страх
нерешительности. Освободив себя от внутренней стеснительности, я начал
работать, думать, решать, действовать. Поверив в свои силы, я кую того себя,
которым всегда хотел стать. Обязательным и безупречным. Сейчас я не могу
сказать о своей слабости, я не чувствую её. Здесь я всё больше проявляюсь, это
даёт мне силы и всё дальше ведёт к безупречности в самом себе.
Люди,
окружающие меня здесь. - это сильные люди, я учусь у них, минусам и плюсам. Это
помогает. Противодействие бывает не на шутку. Стараешься пробить свою стенку
между ними и мной, бывает и наоборот. А иной раз замечаешь что-нибудь приятное
за ними и умиляешься, понимая, что полюбил их, и в их эго явно видишь своё. Это
другой мир во всём, микромир в микромире.
Выходя со Школы,
идя по улице, смотришь в лица людей, осознаёшь, что пока ты находился там, с этими
людьми в Школе, не было никаких разделений, ни этого зла, ни лжи, ни смертной
тоски на лицах. Сидя в метро, заглядываешь в глаза людям напротив, видя там
бесконечную тоску и натяжное страдание. Даже если замечаешь улыбающегося
счастливого человека, закрываешь глаза, думая, что у него всё хорошо, но,
открывая их, ты видишь, что тот человек смотрит в пол и грустит. Как же хочется
схватить его и показать ему всё! Но даже если так, у него другие планы…
Пробуждённые…
Эти люди как вода, кажущиеся тишиной, они тут же становятся сильной бурей.
Каждый разговор заканчивается для тебя лихой проталиной, либо морозной
сосулькой. Сколько не возникает попыток проверить их, тут же вся каверзность
вытекает сквозь твои пальцы. Бывает, врываешься к мыслям, что сейчас принесёшь
им весь свой груз, а открываешь дверь, и всё принесённое смывается с тебя одним
ветерком. Никогда не понять, в какую сторону теперь тебя понесёт течение Пробуждённых.
Но мне ясно одно: чтобы утонуть в них, нужно стать твёрдым в своих действиях. Как
камень.
